Уроки истории

[Coolybin]

Перед самым началом Второй Мировой войны Гитлер выступил перед своим Совбезом в резиденции Оберзальцберг. 22 августа 1939 года.

«В значительной мере все зависит от меня и от моего существования – в силу моей политической активности. Ведь это факт, что такого доверия всего немецкого народа, каким пользуюсь я, вероятно, не приобрести больше никому. В будущем, возможно, не найдется никого, чей авторитет превзошел бы мой собственный. Итак, мое существование является фактором огромного значения.


На вражеской стороне – что касается личностей – картина обратная. В Англии и Франции личностей крупного масштаба нет. Для нас принятие решений – дело легкое. Терять нам нечего, мы можем только обретать. Наше экономическое положение в результате ограничений таково, что мы сможем продержаться еще лишь несколько лет. Геринг может подтвердить это. Нам не остается ничего иного, как действовать.

Через два-три года всех этих счастливых обстоятельств не будет. Никто не знает, как долго я еще проживу. Поэтому пусть столкновение произойдет лучше сейчас.

Отношения с Польшей стали невыносимыми. Польша изменила свой тон по отношению к нам. Нельзя позволить другим взять пример с такого поведения. Возникла опасность потери престижа. Сейчас вероятность того, что Запад не вмешается, еще велика. Мы должны пойти на риск с дерзкой решимостью.

У противника была еще надежда, что после захвата Польши в качестве нашего противника выступит Россия. Но противник не учел моей огромной способности принимать решения. Наши противники – жалкие черви.

Нам нечего бояться блокады. Восток обеспечит нас пшеницей, скотом, углем, свинцом и цинком.

Геринг поблагодарил фюрера и заверил его в том, что вооруженные силы исполнят свой долг».

p.s.
Немцы очень тщательно занимались информационным прикрытием и организацией поводов для вторжения. Про Глайвице знают все, но это была только вершина айсберга. Были вооруженные нападения на пограничные пункты. Устраивались многочисленные провокации: диверсанты устанавливали бомбы с часовым механизмом в немецких школах, осуществляли поджоги домов, в которых проживали немцы, — эти инциденты представлялись как доказательство польского «террора».

Была атака на Яблунковский перевал. Другая группа диверсантов попыталась захватить мост через Вислу. За два дня до начала войны немцы организовали взрыв на вокзале в Тарнуве — 20 человек погибло и 35 были ранены. Диверсант был пойман. Он заявил, что сожалеет о случившемся и что денег ему так и не заплатили.

1 сентября 1939 года в обращении к нации Гитлер будет перечислять все эти провокации, которые он же сам и организовал: «Недавно за ночь мы зафиксировали 21 пограничный инцидент, прошлой ночью было 14, из которых 3 были весьма серьёзными. Поэтому я решил прибегнуть к языку, который в разговоре с нами поляки употребляют в течение последних месяцев. Эта позиция Рейха меняться не будет…

Я решил освободить германские границы от элементов неуверенности, постоянной угрозы гражданской войны. Я добьюсь, чтобы на восточной границе воцарился мир, такой же, как на остальных наших границах».

[Coolybin]

Речь рейхсканцлера А. Гитлера в Рейхстаге 1 сентября 1939 г.
Депутаты германского Рейхстага!

В течение долгого времени мы страдали от ужасной проблемы, проблемы созданной Версальским диктатом, которая усугублялась, пока не стала невыносимой для нас. Данциг был — и есть германский город. Коридор был — и есть германский. Обе эти территории по их культурному развитию принадлежат исключительно германскому народу. Данциг был отнят у нас, Коридор был аннексирован Польшей. Как и на других германских территориях на востоке, со всеми немецкими меньшинствами, проживающими там, обращались всё хуже и хуже. Более чем миллион человек немецкой крови в 1919-20 годах были отрезаны от их родины.

Как всегда, я пытался мирным путём добиться пересмотра, изменения этого невыносимого положения. Это — ложь, когда мир говорит, что мы хотим добиться перемен силой. За 15 лет до того, как национал-социалистическая партия пришла к власти, была возможность мирного урегулирования проблемы. По свой собственной инициативе я неоднократно предлагал пересмотреть эти невыносимые условия. Все эти предложения, как вы знаете, были отклонены — предложения об ограничении вооружений и, если необходимо, разоружении, предложения об ограничении военного производства, предложения о запрещении некоторых видов современного вооружения. Вы знаете о предложениях, которые я делал для восстановления германского суверенитета над немецкими территориями. Вы знаете о моих бесконечных попытках, которые я предпринимал для мирного урегулирования вопросов с Австрией, потом с Судетской областью, Богемией и Моравией. Все они оказались напрасны.

Невозможно требовать, чтобы это невозможное положение было исправлено мирным путём, и в то же время постоянно отклонять предложения о мире. Так же невозможно говорить, что тот, кто жаждет перемен для себя, нарушает закон — ибо Версальский диктат — не закон для нас. Нас заставили подписать его, приставив пистолет к виску, под угрозой голода для миллионов людей. И после этого этот документ, с нашей подписью, полученной силой, был торжественно объявлен законом.

Таким же образом я пробовал решить проблему Данцига, Коридора, и т.д., предлагая мирное обсуждение проблем. То, что проблемы быть решены, ясно. Нам также ясно, что у западных демократий нет времени и нет интереса решать эти проблемы. Но отсутствие времени — не оправдание безразличия к нам. Более того, это не может быть оправданием безразличия к тем. кто страдает больше всего.

В разговоре с польскими государственными деятелями я обсуждал идеи, с которыми вы знакомы по моей последней речи в Рейхстаге. Никто не может сказать, что это было невежливо, или, что это было недопустимое давление. Я, естественно, сформулировал наконец германские предложения. Нет на свете ничего более скромного и лояльного, чем эти предложения. Я хотел бы сказать всему миру, что только я мог сделать такие предложения, потому что знал, что, делая такие предложения, я противопоставляю себя миллионам немцев. Эти предложения были отвергнуты. Мало того, что ответом сначала была мобилизация, но потом и усиление террора и давления на наших соотечественников и с медленным выдавливанием их из свободного города Данцига — экономическими, политическими, а в последние недели — военными средствами.

Польша обрушила нападки на свободный город Данциг. Более того, Польша не была готова уладить проблему Коридора разумным способом, с равноправным отношениям к обеим сторонам, и она не думала о соблюдении её обязательств по отношению к нацменьшинствам.

Я должен заявить определённо: Германия соблюдает свои обязательства; нацменьшинства, которые проживают в Германии, не преследуются. Ни один француз не может встать и сказать, что какой-нибудь француз, живущий в Сааре, угнетён, замучен, или лишен своих прав. Никто не может сказать такого.

В течение четырех месяцев я молча наблюдал за событиями, хотя и не прекращал делать предупреждения. В последние несколько дней я ужесточил эти предупреждения. Три недели назад я проинформировал польского посла, что, если Польша продолжит посылать Данцигу ноты в форме ультиматумов, если Польша продолжит свои притеснения против немцев, и если польская сторона не отменит таможенные правила, направленные на разрушение данцигской торговли, тогда Рейх не останется праздным наблюдателем. Я не дал повода сомневаться, что те люди, которые сравнивают Германию сегодняшнюю с Германией прежней, обманывают себя.

Была сделана попытка оправдать притеснения немцев — были требования, чтобы немцы прекратили провокации. Я не знаю, в чём заключаются провокации со стороны женщин и детей, если с ними самими плохо обращаются и некоторые были убиты. Я знаю одно — никакая великая держава не может пассивно наблюдать за тем, что происходит, длительное время.

Я сделал еще одно заключительное усилие, чтобы принять предложение о посредничестве со стороны Британского Правительства. Они не хотят сами вступать в переговоры, а предложили, чтобы Польша и Германия вошли в прямой контакт и ещё раз начали переговоры.

Я должен заявить, что я согласился с этими предложениями, и я готовился к этим переговорам, о которых вам известно. Два дня кряду я сидел со своим правительством и ждал, сочтет ли возможным правительство Польши послать полномочного представителя или не сочтет. Вчера вечером они не прислали нам полномочного представителя, а вместо этого проинформировали нас через польского посла, что всё ещё раздумывают, подходят ли для них британские предложения. Польское Правительство также сказало, что сообщит Англии своё решение.

Депутаты, если бы Германское Правительство и его Фюрер терпеливо бы сносили такой обращение с Германией, то заслуживали бы лишь исчезновения с политической сцены. Однако не прав окажется тот, кто станет расценивать мою любовь к миру и мое терпение как слабость или даже трусость. Поэтому я принял решение и вчера вечером проинформировал британское правительство, что в этих обстоятельствах я не вижу готовности со стороны польского правительства вести серьезные переговоры с нами.

Эти предложения о посредничестве потерпели неудачу, потому что то время, когда они поступили, прошла внезапная польская всеобщая мобилизация, сопровождаемая большим количеством польских злодеяний. Они повторились прошлой ночью. Недавно за ночь мы зафиксировали 21 пограничный инцидент, прошлой ночью было 14, из которых 3 были весьма серьёзными. Поэтому я решил прибегнуть к языку, который в разговоре с нами поляки употребляют в течение последних месяцев. Эта позиция Рейха меняться не будет.

Я бы хотел, прежде всего поблагодарить Италию, которая всегда нас поддерживала. Вы должны понять, что для ведения борьбы нам не потребуется иностранная помощь. Мы выполним свою задачу сами. Нейтральные государства уверили нас в своём нейтралитете, так же, как и мы гарантируем их нейтралитет с нашей стороны.

Когда государственные деятели на Западе заявляют, что это идёт вразрез их интересам, я только могу сожалеть о таких заявлениях. Это не может ни на мгновение смутить меня в выполнении моих обязанностей. Что более важно? Я торжественно уверил их, и я повторяю это — мы ничего не просим от западных государств и никогда ничего не попросим.

Я объявил, что граница между Францией и Германией — окончательна. Я неоднократно предлагал Англии дружбу и, если необходимо, самое близкое сотрудничество, но такие предложения не могут быть только односторонними. Они должны найти отклик у другой стороны. У Германии нет никаких интересов на Западе, наши интересы кончаются там, где кончается Западный Вал. Кроме того, у нас и в будущем не будет никаких интересов на западе. Мы серьёзно и торжественно гарантируем это и, пока другие страны соблюдают свой нейтралитет, мы относимся к этому с уважением и ответственностью.

Я особенно счастлив, что могу сообщить вам одну вещь. Вы знаете, что у России и Германии различные государственные доктрины. Этот вопрос единственный, который было необходимо прояснить. Германия не собирается экспортировать свою доктрину. Учитывая тот факт, что и у Советской России нет никаких намерений экспортировать свою доктрину в Германию, я более не вижу ни одной причины для противостояния между нами. Это мнение разделяют обе наши стороны. Любое противостояние между нашими народами было бы выгодно другим. Поэтому мы решили заключить договор, который навсегда устраняет возможность какого-либо конфликта между нами. Это налагает на нас обязательство советоваться друг с другом при решении некоторых европейских вопросов. Появилась возможность для экономического сотрудничества и, прежде всего, есть уверенность, что оба государства не будут растрачивать силы в борьбе друг с другом. Любая попытка Запада помешать нам потерпит неудачу.

В то же время я хочу заявить, что это политическое решение имеет огромное значение для будущего, это решение — окончательное. Россия и Германия боролись друг против друга в Первую мировую войну. Такого не случится снова. В Москве этому договору рады также, как и вы рады ему. Подтверждение этому — речь русского комиссара иностранных дел, Молотова.

Я предназначен, чтобы решить: первое — проблему Данцига; второе — проблему Коридора, и третье — чтобы обеспечить изменение во взаимоотношениях между Германией и Польшей, которая должна гарантировать мирное сосуществование. Поэтому я решил бороться, пока существующее польское правительство не сделает этого, либо пока другое польское правительство не будет готово сделать это. Я решил освободить германские границы от элементов неуверенности, постоянной угрозы гражданской войны. Я добьюсь, чтобы на восточной границе воцарился мир, такой же, как на остальных наших границах.

Для этого я предприму необходимые меры, не противоречащие предложениям, сделанным мною в Рейхстаге для всего мира, то есть, я не буду воевать против женщин и детей. Я приказал, чтобы мои воздушные силы ограничились атаками на военные цели. Если, однако, враг решит, что это даёт ему карт-бланш, чтобы вести войну всеми средствами, то получит сокрушающий зубодробительный ответ.

Прошедшей ночью польские солдаты впервые учинили стрельбу на нашей территории. До 5.45 утра мы отвечали огнем, теперь бомбам мы противопоставим бомбы. Кто применяет боевые газы, пусть ждёт, что мы применим их тоже. Кто придерживается правил гуманной войны, может рассчитывать, что мы сделаем то же самое. Я буду продолжать борьбу против кого угодно, пока не будут обеспечены безопасность Рейха и его права.

Прошло шесть лет, как я тружусь на благо германской обороны. Более 90 миллиардов потрачено за это время на вооружённые силы. Они теперь лучше экипированы и несравнимы с тем, какими они были в 1914 году. Моя вера в них непоколебима. Когда я создавал эти силы, и теперь, когда я призываю германский народ к жертвам и, если необходимо, к самопожертвованию, я имел и имею на это право, потому что сегодня я сам полностью готов, как и прежде, принести себя в жертву.

Я не прошу ни от одного немца делать больше того, что я был готов все эти четыре года сделать в любое время. Не будет никаких трудностей для немцев, которым бы не подвергался и я. Вся моя жизнь принадлежит моему народу — более, чем когда-либо. Отныне я — первый солдат германского Рейха. Я снова надел форму, которая была для меня дорога и священна. Я не сниму ее до тех пор, пока не будет одержана победа, ибо поражения я не переживу.

Если что-нибудь во время борьбы случится со мной, тогда мой первый преемник — товарищ-по-партии Геринг; если что-нибудь случится с товарищем-по-партии Герингом, мой следующий преемник — товарищ-по-партии Гесс. Вы будете обязаны подчиняться им как фюрерам с такой же слепой верностью и повиновением, как мне самому. Если что-нибудь случится с товарищем-по-партии Гессом, тогда в соответствии с законом соберется сенат и выберет из числа членов сената наиболее достойного, наиболее храброго преемника.

Как национал-социалист и как немецкий солдат, я вступаю в борьбу с недрогнувшим сердцем. Вся моя жизнь — лишь бесконечная борьба во имя моего народа, его возрождения, и во имя Германии. Был только один лозунг в этой борьбе — вера в этот народ. Одно слово мне никогда не было знакомо — сдаться. Если кто-нибудь считает, что нас, возможно, ожидают трудные времена, прошу его задуматься над тем, что однажды прусский король вместе со своим до смешного малым государством противостоял крупнейшей коалиции и в ходе всего трёх сражений в конечном счете пришел к победе, ибо у него было верящее и сильное сердце, которое нужно и нам сегодня. А потому я хотел бы сразу заверить весь мир: ноябрь 1918 г. в германской истории больше не повторится никогда!

Будучи сам готов в любой момент отдать свою жизнь ее может взять кто угодно — за мой народ и за Германию, я требую того же и от каждого другого. Ну, а тот, кто думает, будто ему прямо или косвенно удастся воспротивиться этому национальному долгу, должен пасть. Нам не по пути с предателями. Тем самым все мы выражаем приверженность нашему старому принципу. Не имеет никакого значения, выживем ли мы сами, необходимо, чтобы жил наш народ, чтобы жила Германия!

Жертвы, которые требуются от нас, не больше, чем жертвы, которые делали многие поколения. Если мы создадим общество, связанное клятвенными узами, готовое ко всему, решившее никогда не сдаваться, тогда наша воля будет господствовать над любыми трудностями и лишениями. Я хочу закончить теми же словами, с которыми начал борьбу за власть над рейхом. Тогда я сказал: «Если наша воля настолько сильна что никакие трудности и страдания не могут сломить её, тогда наша воля и наша Германия будут превыше всего!».

The British War Blue Book, Misc. No. 9 (1939), Item No. 106, pp. 207-213 @ Milwakee @ «Военная литература» (militera.lib.ru), 2003. Перевод, обработка и оформление: Hoaxer ([email protected])

Документ перепечатывается с адреса: http://militera.lib.ru/docs/ww2/chrono/ ... 09-01.html

[Coolybin]

«Передовые газет были ужасны – лживые, кровожадные, заносчивые. Весь мир за пределами Германии изображался дегенеративным, глупым, коварным. Выходило, что миру ничего другого не остается, как быть завоеванным Германией. Обе газеты, что я купил, были когда то уважаемыми изданиями с хорошей репутацией. Теперь изменилось не только содержание. Изменился и стиль. Он стал совершенно невозможным.
Я принялся наблюдать за человеком, сидящим рядом со мной. Он ел, пил и с удовольствием поглощал содержание газет. Многие в пивной тоже читали газеты, и никто не проявлял ни малейших признаков отвращения. Это была их ежедневная духовная пища, привычная, как пиво.
… Только люди стали другими, я знал это. Они вовсе не были перекроены на один лад, как я представлял раньше.
В купе входили, выходили и снова заходили люди. Чиновников было мало. Все больше простой люд – с обычными разговорами, которые я слышал и во Франции, и в Швейцарии: о погоде, об урожае, о повседневных делах, о страхе перед войной.
Они все боялись ее, но, в то время как в других странах знали, что войны хочет Германия, здесь говорили о том, что войну навязывают Германии другие. Как всегда перед катастрофой, все желали мира и говорили только об этом…
… Наконец на небольшом постаменте я увидел черный громкоговоритель.
Резко освещенный прожекторами, холодный, бездушный автомат стоял перед толпой и орал о праве на завоевание всех немецких земель, о великой Германии, о мщении, о том, что мир на земле может быть сохранен только в том случае, если остальные страны выполнят требования Германии, и что именно это и есть справедливость».

Эрих Мария Ремарк. Ночь в Лиссабоне

[CJIOH]

«ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ» О ПРИЗВАНИИ ВАРЯГОВ
И изгнали варягов за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали: «Поищем сами себе князя, который бы владел нами и рядил по ряду и по закону». Пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные - норманны и англы, а еще иные готы - вот так и эти. Сказали руси чудь, славяне, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли прежде всего к славянам. И поставили город Ладогу. И сел старший, Рюрик, в Ладоге, а другой - Синеус, - на Белом озере, а третий, Трувор, - в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля. Через два года умерли Синеус и брат его Трувор. И принял всю власть один Рюрик и пришел к Ильменю, и поставил город над Волховом, и назвал его Новгород, и сел тут княжить, и стал раздавать мужам своим волости и города ставить - тому Полоцк, этому Ростов, другому Белоозеро. Варяги в этих городах - находники, а коренные жители в Новгороде - славяне, в Полоцке - кривичи, в Ростове - меря, в Белоозере - весь, в Муроме - мурома, и над теми всеми властвовал Рюрик.

Повесть Временных лет (пер. О.В. Творогова)



БРАТЬЯ-СЛОВА
Историки давно обратили внимание на анекдотичность «братьев» Рюрика, который сам, впрочем, являлся историческим лицом, а «братья» оказались русским переводом шведских слов. О Рюрике сказано, что он пришел «с роды своими» («sine use» - «своими родичами» - Синеус) и верной дружиной («tru war» - «верной дружиной» - Трувор).

«Синеус» - sine bus - «свой род».

«Трувор» - thru waring - «верная дружина».

Другими словами, в летопись попал пересказ какого-то скандинавского сказания о деятельности Рюрика (автор летописи, новгородец, плохо знавший шведский, принял упоминание в устной саге традиционного окружения конунга за имена его братьев.

Рыбаков Б.А. Рождение Руси



«СЕВЕРНЫЙ ЛЕГЕНДАРНЫЙ ЭПИЗОД»
Русские ученые XVIII и XIX вв. обычно относились с полным доверием к Сказанию о призвании варягов. Они спорили лишь по вопросу об этнической принадлежности пришельцев, не сомневаясь в самой реальности сообщаемых летописью под 862 г. событий. Постепенно, однако, складывается мнение, что в рассказе о призвании запечатлено и многое из действительности начала XII в., когда создавалась летопись. Так, Н. И. Костомаров на диспуте с М. П. Погодиным 19 марта 1860 г. о начале Руси говорил: «Наша летопись составлена уже в XII веке и, сообщая известия о прежних событиях, летописец употреблял слова и выражения, господствовавшие в его время». О влиянии новгородских порядков поздней поры при создании легенды писал Д. И. Иловайский. Но настоящий перелом здесь наступил благодаря работам А. А. Шахматова, который показал, что Сказание о призвании варягов это - поздняя вставка, скомбинированная способом искусственного соединения нескольких северорусских преданий, подвергнутых глубокой переработке летописцами. Шахматов увидел преобладание в нем домыслов над мотивами местных преданий о Рюрике в Ладоге, Труворе в Изборске, Синеусе на Белоозере и обнаружил литературное происхождение записи под 862 г., явившейся плодом творчества киевских летописцев второй половины XI - начала XII века.

После исследований Шахматова в области истории русского летописания ученые стали значительно осторожнее относиться к летописным известиям о происшествиях IX века. Не обошлось, впрочем, и без крайностей. В. А. Пархоменко, например, призывал «совершенно скептически» отнестись «к летописному повествованию о призвании на княжение Рюрика» и не придавать этому «северному легендарному эпизоду» серьезного научного значения.

И.Я. Фроянов. Исторические реалии в летописном сказании о призвании варягов. Вопросы истории. 1991, № 6



«РЕПОРТ» ЛОМОНОСОВА
(на диссертацию академика Миллера о происхождении российского народа)

Варягов не почитает господин Миллер за народ славенский, однако, что они происходили от роксолян, народа славенского, и прошли с готфами, славянами ж, от Черного моря к берегам Балтийским, что говорили языком славенским, несколько от соединения со старыми германцами испорченным, и что Рурик с братьями был сродственник князям славенским6 и для того в Россию призван на владение, сие все из самой сей диссертации заключить, а из других оснований весьма довольно доказать можно.

Имя российское почитает господин Миллер за новое, которое началось при Рурике, а сие из того заключает, что об нем иностранные не знали; но как из того заключить, что варяги сами себя русью не называли? Германцы дивно себя называют дейчен, хотя их ни русские, ни французы тем именем и поныне не пишут; так и варяги, происходя от роксолян, всегда себя русью называли, хотя другие народы их инако именовали, и самые слова Несторовы показывают, что варяги назывались русью, а по ним и новогородские славяне и прочие назвались русью. Но едва можно чуднее что представить, как то, что господин Миллер думает, якобы чухонцы варягам и славянам имя дали.

Репорт в Канцелярию Академии Наук 16 сентября 1749 г.



ЦАРЬ ЕДЕТ! ПРАЗДНОВАНИЕ ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ РОССИИ В НОВГОРОДЕ
Первоначально днем для торжеств тысячелетия России было выбрано 26 августа 1862 г. - дата, знаменательная восшествием на престол императора Александра II и пятидесятилетним юбилеем Бородинского сражения. Одна она была заменена не менее символической датой 8 сентября, ознаменованной победой на Куликовом поле, днем рождения наследника, цесаревича Николая Александровича, и совпавшая в год празднования с Рождеством Богородицы, заступницы и покровительницы России. Такой выбор позволял неразрывно соединить воедино религиозные и державные основания торжества с царствующей семьей…

Торжественность момента встречи парохода с августейшим семейством подчеркивалась яркими декорациями - у обитой красным сукном длинной, до фарватера, пристани были установлены украшенные цветами арки, искусно сделанные из дерева, зелени и даже из соломы, разноцветные флаги и штандарты развивались на высоких древках. На берегу размещались встречающие. Справа от пристани вытянулась шпалера гвардии под командованием вел. кн. Николая Николаевича. «Сельские старшины и головы выстроены у ворот. Петербургский городовой ровняет их в шеренгу и велит поправить вихры. «Да ты бороду-то, мочалку-то свою расчеши», - муштрует он старшин», - как не без ехидства заметил наблюдательный корреспондент «Северной пчелы». Вдоль берега расположились представители «всякого люда», многие из которых уже неделю жили здесь и питались принесенными с собой сухарями…

Всеобщий восторг, вылившийся в громогласное «ура», подхваченное народом, «покрывавшим оба берега Волхова, стены Кремля и Софийскую звонницу», стал откликом на прозвучавшее: «Царь едет!»

Антощенко А.В. Празднование тысячелетия России



С НАЗВАНЬЕМ КРАТКИМ «РУСЬ»
Один из традиционно дискуссионных вопросов ранней истории Руси - вопрос о роли в возникновении русской государственности скандинавов, именовавшихся в то время в Западной Европе норманнами («северными людьми»), а на Руси - варягами. В византийских, западноевропейских и восточных источниках содержится ряд упоминаний «Руси» в IX в., но в них не названо ни одного имеющего к ней отношения населенного пункта или личного имени. В силу этого достаточно поставить под сомнение сведения о Рюрике, Аскольде и Дире, приходе в Киев Олега и Игоря, что содержатся в Начальном своде конца XI в. и «Повести временных лет» начала XII в. (а основания для сомнений очень серьезные, поскольку эти известия явно записаны на основе устных преданий, а летописная хронология раннего периода несомненно сконструирована сводчиками с опорой на хронологию византийских хроник), как возникает широкое поле для суждений о том, где располагалась в это время Русь, кто и когда ее возглавлял. Лишь комплексный подход к имеющимся письменным данным с учетом археологических свидетельств позволяет очертить схему развития событий (все равно во многом гипотетическую).

Не вызывает серьезных сомнений, что в течение IX столетия скандинавы, у которых в это время развернулось т. н. «движение викингов» - экспансия, затронувшая в той или иной мере почти все регионы Европы, проникали на север Восточноевропейской равнины и здесь вступили в соприкосновение со славянами, осваивавшими эту территорию. В середине или третьей четверти IX в. во главе общности ильменских словен оказался предводитель викингов, по летописи известный под именем Рюрик. По наиболее вероятной версии, это был известный датский конунг Рёрик Ютландский (или Фрисландский). Его вокняжение было, скорее всего, связано с желанием местной знати иметь в лице располагавшего сильной дружиной правителя противовес шведским викингам, пытавшимся привести Поволховье и Приильменье в данническую зависимость. Возможно, выбор именно Рёрика был обусловлен тем, что часть ильменских словен являлась переселенцами из славян-ободритов, живших на нижней Эльбе по соседству с Ютландским полуостровом и хорошо знакомых с Рёриком. Рёрик долгое время владел в качестве вассала франкского короля городом Дорестад в устье Рейна; он и его люди были, таким образом, не малознакомой с цивилизацией группировкой из внутренних районов Скандинавии, а воинами, успевшими хорошо познакомиться с развитой, по меркам того времени, франкской государственностью. Резиденцией Рюрика стал Новгород (в то время, скорее всего, так называлась крепость в 2 км от позднейшего города, т. н. Рюриково Городище).

Продолжающиеся в течение уже двух с половиной столетий споры о происхождении термина русь сводятся по сути к вопросу - являются ли сведения «Повести временных лет» о привнесении этого названия в Восточную Европу скандинавами достоверными. Если отбросить малоубедительные и прямо фантастические гипотезы, то останутся две версии, подкрепленные более или менее вероятными лингвистическими соображениями. Согласно одной (условно говоря, «северной»), термин русь восходит к скандинавскому глаголу, означающему «грести»: предполагается, что словом, образованным от него, именовали себя дружины викингов, приходившие в Восточную Европу на гребных судах. По другой («южной») версии, термин русь происходит от иранского корня со значением «светлый», «белый». Главным доводом в пользу северной гипотезы остается рассказ «Повести временных лет», в пользу южной - существование традиции, согласно которой Русью, помимо всех земель, населенных восточными славянами и находящихся под властью киевских князей, именовалась также территория в Среднем Поднепровье (т. н. «Русская земля в узком смысле»).

Вопрос о происхождении названия государства, хотя и представляет естественный интерес, носит все же частный характер. Куда важнее вопрос о соотношении в процессе государствообразования местных и пришлых элементов и традиций, в данном случае - о роли, которую сыграли в становлении Руси норманны. Не вызывает серьезных сомнений, что скандинавское происхождение имела древнерусская княжеская династия, т. н. «Рюриковичи» (хотя летописная конструкция о том, что преемник Олега на киевском столе Игорь был именно сыном Рюрика, маловероятна по хронологическим соображениям), что выходцы из Скандинавии и их потомки составляли значительную часть дружин русских князей IX–X вв. Сложнее вопрос о воздействии скандинавов на характер и темпы образования государства на Руси. Для утверждения о каком-то заметном ускорении, которое придало норманнское влияние процессу формирования государственности в восточнославянском регионе, сравнение с другими славянскими странами не дает оснований. В сферах социальной и политической наблюдается значительное сходство со славянскими странами. Подчинение рядового населения власти князей и их дружин, данническая эксплуатация, относительно позднее развитие индивидуальной (вотчинной) крупной земельной собственности - все эти черты свойственны не только Руси и Скандинавии, но и западнославянским государствам.

Но одна из черт сложившегося в Восточной Европе государства все же может быть связана в значительной мере с деятельностью норманнов. Это объединение всех восточных славян в одно государственное образование. Ни у южных, ни у западных славян подобного не произошло. Если бы варяжские князья не обосновались в Киеве и не соединили под своей властью Юг и Север Восточной Европы, в Х в., возможно, на Юге существовало бы одно или два славянских государственных образования, а на Севере - одно или несколько полиэтничных (славяне, скандинавы, финны, балты), с верхушкой из норманнов, которая, если бы и шла по пути славянизации, то не столь быстро, как это имело место в реальности.

Горский А. Русь: От славянского Расселения до Московского царства

©

[korney]

Coolybin, не будешь против?
https://hrwiki.ru/wiki/The_Basic_Princi ... Propaganda

Основные принципы военной пропаганды

Скрытый текст:

1. Мы не хотим войны, мы только защищаемся!

Согласно Морелли, государственные деятели всех стран всегда торжественно заверяли, что не хотят войны. Войны всегда нежелательны, лишь очень редко война воспринимается населением положительно. С появлением демократии согласие населения становится необходимым, поэтому войну необходимо отвергнуть, и каждый должен быть пацифистом в душе, в отличие от Средневековья, когда мнение населения не имело большого значения. «Таким образом, французское правительство мобилизует армию и в то же время объявляет, что мобилизация - это не война, а, наоборот, лучший способ обеспечить мир». «Если всех лидеров вдохновляет одна и та же воля к миру, возникает вопрос, почему в конце концов вспыхивают войны». Второй принцип дает ответ на этот вопрос.
2. Наш противник несет полную ответственность за эту войну!

Морелли выдвигает, что этот принцип следует из того факта, что каждая сторона гарантирует, что ее заставят объявить войну, чтобы помешать противнику «разрушить наши ценности», поставить под угрозу нашу свободу или уничтожить нас в целом. Это парадокс войны, которая ведется для предотвращения войн. Это приводит нас почти к мифической фразе Джорджа Оруэлла: «Война - это мир». В соответствии с этим пониманием США были вынуждены вести войну против Ирака, потому что Ирак не оставил ей другого выбора. Они только реагируют, защищаясь от провокаций врага, который несет полную ответственность за развязывание войны. «Даладье заверяет в своем« Призыве к нации »3 сентября 1939 года, взяв на себя ответственность Франции за последствия Версальского договора, - в это время Германия уже отказалась отвечать людям с добрым сердцем. возвысили свой голос за мир во всем мире. [...] Мы ведем войну, потому что они навязывают ее нам ». Риббентроп оправдал войну против Польши, сказав:« Фюрер не хочет войны. Он решает это с помощью с тяжелым сердцем. Но решение о войне и мире не зависит от него. Это зависит от Польши. В некоторых жизненно важных для Рейха вопросах Польша должна уступить и выполнить требования, без которых мы не можем обойтись. Если Польша откажется, ответственность за конфликт лежит на ней, а не на Германии »(стр. 16 во французском оригинале). В том же духе, 9 января 1991 года, мы могли прочитать о войне в Персидском заливе в Le Soir:« Мир, который весь мир, желающий больше всего на свете, не может быть построен на простых уступках акту пиратства ". То же самое и с войной в Ираке, потому что до ее начала 12 сентября 2002 года газета Le Parisien озаглавила: «Как Саддам готовится к войне».
3. Лидер нашего противника злой по своей природе и похож на дьявола

Морелли пишет: «Нельзя ненавидеть группу людей в целом, даже в качестве своих врагов. Поэтому более эффективно направить ненависть на ведущую личность. страна врага. Таким образом, у «врага» будет лицо, и это лицо естественно станет объектом ненависти ».

Она комментирует: «Победитель всегда будет изображать себя пацифистом, который любит мирные соглашения и взаимопонимание, но вынужден вступить в войну противостоящим лагерем, как это сделали Буш или Блэр». «Вражеским лагерем наверняка управляет маньяк, монстр (Милошевич, Бен Ладен, Саддам Хусейн), (...) который бросает нам вызов и от которого нужно освободить человечество».

Первый шаг в процессе демонизации, по мнению Морелли, происходит сокращение целой страны до одного человека, как если бы в Ираке никто не жил, кроме Саддама Хусейна с его «страшными» республиканскими гвардейцами и его «ужасным» оружием массового уничтожения.

Конфликты персонализации типичны для особого взгляда на историю, согласно которому историю творят герои, «великие люди». Анне Морелли отвергает этот взгляд на историю и неустанно пишет о том, что скрывает официальная историография. Официальный взгляд на историю идеалистичен и метафизичен в том смысле, что он предполагает, что история является результатом великих идей и великих людей. Она противопоставляет этот взгляд диалектическому и материалистическому, согласно которому история объясняется на основе отношений между людьми и социальных движений.

Противнику свойственны все мыслимые недуги и пороки. Они варьируются от внешнего вида до сексуальной жизни. Так, Le Vif в L'Express от 8 апреля 1999 года изображает «ужасного Милошевича», она не цитирует никаких заявлений или письменных документов «правителя Белграда», но подчеркивает его ненормальные перепады настроения, его болезненные и жестокие вспышки гнева: «Когда он впадает в ярость, его лицо искажается. Но внезапно он восстанавливает самообладание». Конечно, эта демонизация используется и для других целей, как и все инструменты пропаганды. Пьер Бурдье, например, сообщает, что в университетах США преподаватели, которым не нравилась популярность Мишеля Фуко в своих средних школах, писали книги о частной жизни Фуко. По их словам, этот «мазохист и сумасшедший гомосексуалист» практиковал «неестественные, скандальные и неприемлемые сексуальные практики». Дисквалифицируя Фуко как личность, они могли избавить себя от более сложной конфронтации с авторским мышлением или дискурсами политического человека и «опровергнуть» его на основе моральных суждений.
4. Мы защищаем благородное дело, а не свои интересы!

Морелли анализирует, что экономические и геополитические цели войны должны быть замаскированы идеалом, моральными и законными ценностями. Так, Джордж Герберт Уокер Буш заявил: «Есть люди, которые никогда этого не поймут. Борьба ведется не из-за нефти, а против жестокой агрессии». Le Monde писал 22 января 1991 года: «Цели этой войны - это, прежде всего, цели Совета Безопасности ООН. Мы участвуем в этой войне по причинам, лежащим в основе решений Совета Безопасности, и цель, по сути, заключается в освобождении Кувейт." «В наших современных обществах, отличных от времен Людовика XIV, война может быть начата только с согласия народа. Грамши показал, в какой степени необходимы культурное превосходство и согласие на правительственные решения. Это одобрение легко получить, если люди верят, что их свобода, их жизнь и их честь зависят от этой войны ». Например, цели Первой мировой войны можно резюмировать в трех пунктах:« - уничтожить милитаризм, - защитить меньшие государства, - подготовить мир за демократию. Эти благородные цели с тех пор повторялись почти буквально накануне каждого конфликта, даже если они не соответствуют истинной цели ». «Необходимо убедить общественное мнение, что мы, в отличие от наших врагов, идем на войну из бесконечно благородных побуждений». «Для югославской войны мы находим такое же отклонение официальных целей от непризнанных целей конфликта». НАТО официально вмешивается, чтобы сохранить многоэтнический характер Косово и предотвратить злоупотребления меньшинствами, чтобы установить демократию и, таким образом, положить конец правлению диктатора. Это защита священных интересов прав человека. Но не только в конце этой войны вы можете увидеть, что ни одна из этих целей не была достигнута, вы значительно ушли от многоэтнического общества и от насилия против меньшинств, на этот раз сербов и цыган. Это насилие является частью повседневной жизни, но вы понимаете, что были достигнуты экономические и геополитические цели, о которых никогда не говорили ».

Морелли добавляет:« У этого принципа есть дополнение: враг - это кровожадный монстр, представляющий варварское общество. «
5. Враг умышленно совершает зверства; если мы делаем ошибки, то это происходит непреднамеренно

Морелли утверждает, что рассказы о зверствах врага являются важным элементом пропаганды. являются частью всех войн. Но настаивая на том, что зверства совершал только враг и что население любит "гуманитарную" армию, делает рассказы о зверствах частью пропаганды. Более того, продолжает Морелли, военная пропаганда не удовлетворяется Что касается реальных инцидентов, ей необходимо изобрести бесчеловечные зверства, чтобы заставить врага выглядеть как альтер-эго Гитлера.

Она почти не видит различий в том, как зверства описываются в разных войнах. Для периода Первой Мировая война, Понсонби изображает передачу групповых изнасилований, убийств, жестокого обращения и нанесения увечий детям немецкими солдатами. Морелли показывает, насколько похожи сообщения о войнах в Ираке, Афганистане и Косово.
6. Враг использует Ил легальное оружие

Морелли рассматривает этот принцип как дополнение к предыдущему. «Мы не совершаем злодеяний, а, напротив, идем на рыцарскую войну, следуя правилам, как в соревнованиях, конечно, это жесткие и мужские правила». Во время Первой мировой войны были яростные протесты против использования отравляющего газа. Каждая противоборствующая сторона обвиняла в этом другую. Хотя оба использовали газ в качестве оружия и проводили исследования в этой области, это было символическим выражением бесчеловечной войны. Следовательно, заключает Морелли, это было приписано противнику как неприличное и лживое оружие.
7. Мы не несем больших потерь, потери противника значительны

Морелли объясняет этот принцип или заповедь следующим образом: «За редкими исключениями люди склонны присоединяться к делу победы. В случае войны предпочтение общественного мнения зависит от очень много о видимых результатах конфликта. Если результаты не будут хорошими, пропаганда должна замаскировать наши потери и преувеличить потери противника ».

Она ссылается на тот факт, что уже в Первую мировую войну потери, накопленные за первый месяц, выросли до 313 000 человек. Но Верховное Главнокомандование даже не сообщило о пропаже лошади и не опубликовало список погибших.

Морелли рассматривает войну в Ираке как еще один пример запрета на публикацию фотографий гробов американских солдат. Однако потери противника были гигантскими, его армия не оказала сопротивления. «Этот тип информации поднимает моральный дух в обоих лагерях и убеждает общественное мнение в эффективности конфликта».
8. Признанные интеллектуалы и художники поддерживают наше дело

Морелли утверждает, что со времен Первой мировой войны интеллектуалы в основном поддерживали свой собственный лагерь. Каждая военная партия могла рассчитывать на поддержку художников, писателей и музыкантов, которые поддержали интересы своих стран через инициативы в своих областях деятельности.

Она ссылается на карикатуристов, которых, по ее мнению, используют для оправдания войны и изображения «мясник» и его зверства, в то время как другие с фотоаппаратами в руках, создают трогательные документы об албанских беженцах, тщательно отбирая тех, которые больше всего похожи на публику, например, симпатичного албанского ребенка блондинки с тоской по дому, который должны напомнить нам об албанских жертвах.

Везде, пишет Морелли, публикуются «манифесты». Манифест сотни, направленный на поддержку Франции в Первой мировой войне, был подписан Андре Жидом, Клодом Моне, Клодом Дебюсси и Полем Клоделем. Ближе к настоящему - Манифест 12 против «нового тоталитаризма» исламизма. Эти группы интеллектуалов, художников и выдающихся личностей оправдывают действия своей государственной власти.
9. Наше дело священно

Морелли понимает этот критерий двояко: в буквальном смысле война представляет собой крестовый поход, поддерживаемый божественной миссией. Нельзя уклоняться от воли Бога, нужно ее исполнять. Морелли заявляет, что эта точка зрения приобрела новое значение после прихода к власти Джорджа Буша. С этой точки зрения война в Ираке предстает как крестовый поход против «оси зла», как «борьба добра со злом». Считается долгом принести в Ирак демократию, ценность, которая проистекает непосредственно из воли Бога. Таким образом, война была воплощением божественной воли. Политические решения принимают библейский характер, что устраняет все социальные и экономические проблемы. Упоминание о Боге делается по-разному (в «Боге мы верим», «Бог храни королеву», «Бог с нами» ...) и служит для оправдания действий суверена без всякого шанса на противоречие.
10. Тот, кто ставит под сомнение нашу пропаганду, помогает врагу и является предателем

Этот последний принцип дополняет все остальные, - объясняет Морелли. Тот, кто ставит под сомнение только один из принципов, обязательно является соавтором. Есть только две области: хорошая и плохая. Вы можете быть только за зло или против него. Таким образом, противники войны в Косово являются пособниками Милошевича. Антиамериканскими настроениями считаются целые группы: Пьер Бурдье, Режи Дебре, Серж Халими, Ноам Хомский или Гарольд Пинтер. «Пацифистская семья» включает Жизель Халими, Рено, Л'Аббе Пьера ... и их органы печати, то есть Le Monde Diplomatique и ФКП.

Следовательно, по словам Морелли, невозможно высказать особое мнение, не рискуя подвергнуться «процессу линчевания в СМИ». Нормального плюрализма мнений больше не существует, всякая оппозиция заглушается и дискредитируется фальшивыми аргументами.

Согласно Морелли, эта процедура была снова применена во время войны в Ираке, хотя мировая общественность была гораздо более разделенной, чем в конфликте в Косово. Выступать против войны означало защищать Саддама Хусейна. Тот же дизайн использовался в совершенно другом контексте, а именно во время голосования по Европейской конституции. Было сочтено, что выступать против Конституции значит быть против Европы.

Отправлено спустя 22 часа 1 минуту 21 секунду:

«Революция, которую мы совершили, — объявил 15 ноября
1933 года Йозеф Геббельс, — всеобъемлюща. Она затронула все
сферы жизни людей и кардинально их перестроила. Она полностью
поменяла отношение людей друг к другу, к государству и к
насущным вопросам». Он говорил, что это была «революция,
идущая снизу», двигателем которой стали рядовые немцы, потому
что она привела к «превращению немецкой нации в народ».
Превращение в единый народ означало установление во всей нации
единства духа, потому что, как Геббельс уже объявлял в марте,
«30 января эпоха индивидуализма наконец-то завершилась...
на место отдельной личности теперь придет сообщество людей».
«Революции, — продолжал он, — никогда не ограничиваются одной
только областью политики. Отсюда они распространяются
на все другие сферы социального существования людей. Экономика
и культура, точные и гуманитарные науки, искусство не защищены
от ее влияния». В этом процессе невозможно держать
нейтралитет, никто не может остаться в стороне, прикрываясь
ложными заявлениями о своей объективности или об искусстве
ради искусства. Потому что, заявлял он, «искусство — это не абсолютное
понятие, жизнь ему может дать только жизнь людей» и
поэтому «не существует искусства без политического уклона»

[Coolybin]

[Lev72rus]

Coolybin,

[Coolybin]

Lev72rus,
В чем смысл твоего поста?

[Lev72rus]

Coolybin, уроки истории, как в заглавии темы.

[Coolybin]

Lev72rus, ну, я так и понял. Судя по тому, что ты свой пост опубликовал практически мгновенно, то "гнилыми либералами" ты считаешь газету "Известия", которая опубликовала статью об освобождении Мариуполя? Или, неужели ты фашистов сравнил с нашей армией?

[Lev72rus]

Coolybin, много себе важности то не накидывай.
В моем посте про гнилых либералов, коих развелось сегодня не мало. История циклична.
Любопытно не то, что я сказал своей картинкой, там все предельно ясно.
А вот что ты хотел сказать и с чем сравнить мариупольский газетный очерк - вопрос.

[korney]

Из книги Берлинский Дневникамериканского журналиста Уильяма Ширера, который жил и работал в нацистской Германии в 30-е годы.

1.09.39, Берлин«Это «контрнаступление»! Сегодня утром на рассвете Гитлер напал на Польшу. Это вопиющий, ничем не оправданный, не спровоцированный акт агрессии. Но Гитлер и верховное командование называют его «контрнаступлением».

1.09.39, Берлин«Изоляция от внешнего мира, которую ощущаешь в такую ночь, еще более усилится, потому что вечером вышел декрет, запрещающий слушать зарубежные радиостанции. Кто-то боится правды? Ничего удивительного»

7.09.39, Берлин«Сегодня было много разговоров о мире! Есть мнение, что после победы Германии над Польшей Гитлер предложит Западу мир.

11.09.39, Берлин«Классический заголовок в газете: «ПОЛЯКИ БОМБЯТ ВАРШАВУ!» Пресса полна фантастических выдумок. Последняя о том, как 2 британских агента организовали резню немцев в Бромберге.»

14.09.39, Берлин«Ночью зашла горничная, чтобы поговорить о том, какой ужас эта война.«Почему французы воюют с нами?» – спросила она.«А почему вы воюете с поляками?» – спросил я.«Хм, – произнесла она с непроницаемым лицом и закончила: – Но французы – они же люди».

17.09.39, Берлин«Если Варшава не капитулирует, это означает, что один из крупнейших городов Европы будет уничтожен вместе с большей частью живущих в нем людей. Немцы заявляют, что именно поляки нарушают международное право, заставляя гражданское население защищать столицу».

20.09.39, Берлин«Всякое морализаторство остального мира по поводу агрессии против Польши практически не вызывает отклика у населения

4.10.39, Берлин«Выдержки из сегодняшней прессы: выделенный красным на первой полосе заголовок в «12-Uhr Blatt»: «Англия несет ответственность за возмутительное провоцирование Варшавы к сопротивлению

4.02.40«Мать одного немецкого летчика получила извещение, что ее сын пропал без вести. Пару дней спустя Би-би-си, ежедневно передающая из Лондона списки немецких военнопленных, сообщила, что ее сын в плену. На следующий день она получила восемь писем от друзей и знакомых, которые слышали, что ее сын жив и находится в плену. После этого история приобретает дурной поворот. Мать заявила на всех восьмерых в полицию, сообщив, что они слушают английское радио, и их арестовали».

[korney]

Интересно, сколько времени у нас это займет? И займет ли вообще?
https://t.me/akuraev/8521

Трудности денацификации

Пишет Николай Власов:

В 1950-е годы в ФРГ проводились опросы общественного мнения, касавшиеся отношения граждан к Третьему рейху. Их результаты шокирующими.

- В 1949 году 57% немцев полагали, что национал-социализм – хорошая идея, просто исполнение подкачало.

- В октябре 1951 года 40% опрошенных считали, что 1933-39 годы – лучший период в немецкой истории (большинство остальных выбирали рубеж XIX-XX веков). Только к концу 1950-х годов эта доля упала до 10%.

- В 1952 году треть опрошенных считала Гитлера величайшим государственным деятелем в германской истории либо, как минимум, выдающимся правителем, хотя и допускавшим ошибки.

- В это же время 46% говорили о своем положительном отношении к Дёницу и 37% - к Герингу.

- В конце 1952 года 37% респондентов заявляли, что Германии будет лучше без евреев; в 1965 году на тот же вопрос все еще давали аналогичный ответ 19% опрошенных. (Smith H.W. Germany. A nation in its time. 2020. Pp. 416-418)

И это все, на минуточку, после того, как национал-социализм продемонстрировал свое полное банкротство, доведя страну до полного военного краха, разрушенных городов и утраченной государственности. Легенда о том, что в 1945 году немцы поголовно со вздохом облегчения освободились от нацизма либо все мгновенно поняли и раскаялись, просто не соответствует действительности. То есть кто-то, конечно, освободился или раскаялся, но значительная часть населения продолжала придерживаться своих прежних взглядов.

Отказ от идеологии, замешанной на национализме и имперских комплексах, произошел в Германии не одномоментно и не в результате смены убеждений основной массой населения. Это был растянутый во времени процесс, и изменения происходили в первую очередь в результате физического вымирания поколения, которое являлось носителем данных взглядов.

И второй важный момент: серьезные изменения в общественном мнении совпадают по времени с «экономическим чудом» 1950-х годов. Многие западные немцы расстались с мечтой о «сильном лидере во главе могущественного государства» не тогда, когда «сильный лидер» превратил собственную страну в руины, а когда новая система продемонстрировала свои экономические преимущества и обеспечила более высокий уровень жизни. Тосковать стало не о чем.

[switch]

Во всём этом есть один положительный момент: мы такие же, как и все люди. Не лучше и не хуже.